Размышления И.С.Тургенева о судьбе лучших в среде русского дворянства лежат в основе романа «Дворянское гнездо» (1858).
В этом романе дворянская среда представлена почти во всех ее состояниях — от захолустной мелкопоместной усадьбы до правящих верхов. Все в дворянской морали Тургенев осуждает в самой основе. Как дружно в доме Марьи Дмитриевны Калитиной и во всем «обществе» осуждают Варвару Павловну Лаврецкую за ее заграничные похождения, как жалеют Лаврецкого и, кажется, вот-вот готовы помочь ему. Но стоило только появиться Варваре Павловне и пустить в ход чары своего шаблонно-кокотско-го обаяния, как все — и Мария Дмитриевна, и весь губернский бомонд — пришли от нее в восторг. Это развращенное существо, пагубное и исковерканное той же дворянской моралью, вполне по вкусу и высшей дворянской среде.
Паншин, воплощающий в себе «образцовую» дворянскую мораль, подан автором без саркастических нажимов. Можно понять Лизу, которая долго не могла как следует определить своего отношения к Паншину и по существу не сопротивлялась намерению Марьи Дмитриевны выдать ее замуж за Паншина. Он обходителен, тактичен, в меру образован, умеет поддерживать беседу, он даже интересуется искусством: занимается живописью — однако пишет всегда один и тот же пейзаж, — сочиняет музыку и стихи. Правда, одаренность его поверхностна; сильные и глубокие переживания ему просто недоступны. Подлинный артист Лемм это видел, а Лиза об этом, может быть, только смутно догадывалась. И кто знает, как бы сложилась судьба Лизы, если бы не спор. В композиции тургеневских романов идейные споры всегда играют огромную роль. Обыкновенно в споре или образуется завязка романа, или борьба сторон достигает кульминационного накала. В «Дворянском гнезде» важное значение имеет спор между Паншиным и Лаврецким о народе. Тургенев позднее заметил, что это был спор между западником и славянофилом. Эту авторскую характеристику нельзя понимать буквально. Дело в том, что Паншин — западник особого, казенного толка, а Лаврецкий — не правоверный славянофил. В своем отношении к народу Лаврецкий больше всего похож на Тургенева: он не пытается дать характеру русского народа какое-то простое, удобозапоминаемое определение. Как и Тургенев, он считает, что прежде, чем изобретать и навязывать рецепты устроения народной жизни, нужно понять характер народа, его нравственность, его подлинные идеалы. И вот в тот момент, когда Лаврецкий развивает эти мысли, рождается любовь Лизы к Лаврецкому.
Тургенев не уставал развивать мысль о том, что любовь по самой своей глубинной природе — чувство стихийное и всякие попытки рационального ее истолкования чаще всего просто бестактны. Но любовь большинства его героинь почти всегда сливается с альтруистическими устремлениями. Они отдают свои сердца людям самоотверженным, великодушным и добрым. Эгоизм для них, как, впрочем, и для Тургенева, самое неприемлемое человеческое качество.
Пожалуй, ни в одном романе Тургенев не проводил так настойчиво ту мысль, что в лучших людях из дворян все их хорошие качества так или иначе, прямо или косвенно связаны с народной нравственностью. Лаврецкий прошел школу педагогических причуд своего отца, вынес бремя любви своенравной, эгоистичной и тщеславной женщины и все-таки не утратил своей человечности. Тургенев прямо сообщает читателю, что своей душевной стойкостью Лаврецкий обязан тому, что в его жилах течет крестьянская кровь, что в детстве он испытал на себе влияние матери-крестьянки.
В характере Лизы, во всем ее мироощущении начало народной нравственности выражено еще определеннее. Всем своим поведением, своей спокойной грацией она, пожалуй, больше всех тургеневских героинь напоминает Татьяну Ларину. Но в ее личности есть одно свойство, которое в Татьяне только намечено, но которое станет главной отличительной чертой того типа русских женщин, который принято называть «тургеневским». Это свойство — самоотверженность, готовность к самопожертвованию.
В судьбе Лизы заключен тургеневский приговор обществу, которое убивает все чистое, что рождается в нем.